Миллионер из коровника (Адам Опель)

За долгие годы процветания Америки в общественном сознании твердо закрепился образ обуреваемого жаждой наживы удачливого американского предпринимателя, который, руководствуясь холодным расчетом, непреклонно идет к финансовому благосостоянию. Наверное, на заре становления американского общества типичный заокеанский бизнесмен и был именно таким. Увы, сегодня среднестатистический американец, лелеющий мечту о богатстве, чаще всего сидит в долгах, как говорят в народе, «взятых на все что можно и нельзя». Мало того, - под давлением постоянно сгущающихся на экономическом небосклоне страны туч американский обыватель вынужден медленно, но верно уменьшать свои материальные запросы и честолюбивые амбиции. Особенно сильный удар по светлой мечте о достатке в США был нанесен недавней скандальной кампанией по выселению должников из домов, купленных за ипотечные кредиты.

Примечательно, что при всем этом не создающий никакого театрального шума и не жаждущий аплодисментов типичный немецкий бюргер, как и сотни лет назад, чувствует себя довольно неплохо, по-прежнему сидя на мешках с деньгами, принявших сегодня форму пластиковой карты уютного банка. Зажиточный немец не только не спешит влезать в долги, но и демонстрирует чудеса экономности, умудряясь ежемесячно сохранять от растрат немалую сумму. Наверное, именно поэтому среди постоянно бушующих мировых финансовых кризисов, легко ставящих на колени и гордых собой звездно-полосатых манхэттенских магнатов, и стремящихся к мировому индустриальному господству «азиатских драконов» довольно тихая на их фоне Германия неплохо «живет-поживает и добра наживает», постепенно сосредотачивая в своих трудолюбивых руках бразды правления всем Старым Светом.

Одним из кузнецов сегодняшнего немецкого финансового достатка был обычный деревенский парень Адам Опель. Из века в век его предки вели крестьянское хозяйство, но долетевшие до провинции ветры гремевших тогда по всей Европе буржуазных революций надоумили отца Адама Вильгельма уехать из сельской местности в ничем не примечательный город Рюссельхайм, чтобы добывать там пропитание слесарным делом.


Надо признать, что золотых гор этот труд тогда не сулил, поэтому, возможно, Вильгельм Опель, делая свой выбор, исходил более из идеальных, чем рациональных соображений. Однако порой именно романтики придают истории ускорение, без которого она бы еще долго волочилась по проселочной дороге.

Жизнь в провинциальном городке оказалась ничуть не легче, чем в деревне, и отец семейства Вильгельм покорно потянул новую лямку, смирившись с тяготами и лишениями. Правда, впрягся он в нее не в одиночку, а вместе с тремя сыновьями. Подраставшие мальчики быстро поняли, что стали непосильной обузой для родителей и потому начали добывать пропитание собственными руками. В этом им помогли самодельные крючки для рыбной ловли и наконечники для стрел. Изготовление этих нехитрых охотничьих приспособлений не только позволило детям добывать в реке и лесу пищу, но и научиться основам слесарного мастерства.

Как раз в это время в начале второй половины XIX века в Париже проходила помпезная промышленная выставка. Вниманию публики там были представлены огромные паровозы, необыкновенные машины и всяческие полезные металлические приспособления. Как и полагалось добросовестным ремесленникам, желавшим идти ногу со временем, Опели решили не оставаться в стороне от столь грандиозного события и делегировали во французскую столицу старшего из сыновей – Адама. Правда, перед ним стояла задача не только приобщиться к большому миру механики, но и по возможности найти место ученика в парижской мастерской. Только там мог продолжиться профессиональный рост молодого слесаря, так как нужды жителей провинциального Рюссельхайма ограничивались главным образом хозяйственными тачками, дверными замками и печными трубами.

Надо заметить, что Париж, для многих людей являющийся символом роскоши и благоденствия, встретил молодого Адама вовсе не с распростертыми объятиями. Он проработал в столице Франции слесарем и кузнецом долгие пять лет, и нередко получал за нелегкий труд сущие копейки. Не сбежать с чужого праздника жизни и не опустить руки от безысходности серых будней ему, возможно, помогло истинно немецкое воспитание. Ведь с ранних лет юным бюргерам прививается мысль о том, что, оседлав перспективную идею, из нее нужно выжать все до последнего пфеннига. Традиционная немецкая мораль требует от человека воплощать план получения наживы денно и нощно, и никакие препятствия не послужат оправданием отказа от стремления к заветной цели. Истинный немец, думающий о завтрашнем дне, просто обязан трудиться над поставленной задачей без сна и отдыха, и если ради успеха ему придется отказывать себе во всем включая нормальную пищу, то сделать это придется без колебаний и промедления.

Эта пришедшая из тьмы веков философия обогащения очень популярна в Германии по сей день, ее активно поддерживают и давно сколотившие свой первый миллион богачи, и газетные властители умов, и влиятельные политические лидеры.

Стойко преодолевая трудности, Адам Опель в итоге не только в совершенстве овладел мастерством механика, но и оседлал ту самую идею, воплощению которой в жизнь так много значения придают немцы. Вернувшись в Рюссельхайм, он решил делать по собственным чертежам швейные машинки для окрестных портных. Постаревший отец воспринял это проект в штыки и даже не позволил Адаму трудиться в семейной мастерской. На помощь пришел дальний родственник Диль, предложивший использовать в качестве цеха свой коровник. Именно там в 1862 году и увидела свет первая опелевская швейная машинка.

То ли закаленный в парижских мастерских характер, то ли верность привитой с детства философии обогащения, то ли какой-то другой неведомый стимул, - а может быть, все эти мотивы вместе взятые заставили Адама проводить в коровнике за работой целые дни напролет. Однако проявленное им завидное упрямство по-прежнему не поднимало над его жизненным горизонтом яркое солнце достатка и даже не освещало его робкими рассветными лучами. Тогда ускорить работу по производству швейных машинок помогли включившиеся в трудовой процесс младший брат Георг и еще один из родственников. Уже втроем они проводили в коровнике по 15 часов ежедневно, но к богатству так и не продвинулись ни на шаг. Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, явно был нужен качественный скачок, некий «предельный переход», который бы позволил резко увеличить производство и нарастить торговые обороты.

И тогда упрямый Адам немного отвлекся от кривошипов и шатунов, чтобы решить давно назревший вопрос гуманитарного характера. Проще говоря, он решил подыскать богатую невесту. На эту роль подошла девушка, не отличавшаяся красотой, зато отличавшаяся приданым в размере десяти тысяч талеров. Тогда это были очень большие деньги, и такой брак мог позволить старшему из братьев Опелей совершить наконец-то тот самый долгожданный производственно-финансовый рывок, без которого он никак не мог сделать первый заметный шаг к успеху. Проявив свойственные ему усердие и старание теперь уже на любовном фронте, юноша довольно быстро добился руки и сердца девушки из зажиточной семьи. Ее звонкие талеры были сразу же вложены в дело, что позволило быстро реконструировать мастерскую и подключить к производству швейных машинок нескольких подмастерьев из округи.

Мало-помалу машинки Опеля становились привычным подспорьем для гессенских портных. Дело наконец-то начало быстро набирать обороты, а начавшаяся в 1870 году франко-прусская война дала ему еще один мощный импульс. Предприимчивый Адам быстро модернизировал свою машинку так, чтобы на ней можно было шить солдатские мундиры. Это позволило увеличить число наемных подмастерьев до сотни, а спустя несколько лет их было уже больше двухсот пятидесяти. Именно тогда упрямство и целеустремленность Опеля принесли ему первый заветный миллион, доказав тем самым, что к успеху может привести даже дело, начатое в грязном коровнике. Кстати, в конце ХХ века нечто подобное «провернули» западные энтузиасты-электронщики, собравшие в своих гаражах некоторые важнейшие детали вычислительных машин, ставшие основой для серийного выпуска широко используемых сегодня деталей персональных компьютеров.

Удача наконец-то широко улыбнулась деревенскому механику Опелю, и он начал получать заказы на все новые массовые партии швейных машинок. Дело пошло как по маслу, что позволило Адаму вырваться наконец из душных и сумрачных мастерских в гораздо больше привлекавший его к тому времени мир рынка. Расчетливый немец внимательно следил за складывавшимися тогда тенденциями спроса и предложения, и был готов молниеносно переключиться на производство любых других механических изделий, если бы это сулило еще большие барыши.

Правда, привитые ему с детства патриархально-консервативные ценности, поднявшие его на вершину успеха, сыграли с ним и злую шутку. Подобно своему отцу Вильгельму, и слышать не хотевшему слова про выпуск швейных машинок, Адам сам наотрез отказывал уже собственным детям, долго просившим его заняться производством приобретавших тогда в Европе популярность велосипедов. Увы, с возрастом даже самый успешный и готовый к любому риску миллионер порой становится скрягой и скупым рыцарем, предпочитающим не вкладывать деньги в новые предприятия, а засыпать их в сундуки и потом трястись над ними.

Наверное, не один миллион прошел мимо опелевского кармана из-за проснувшейся в нем недоверчивости к нововведениям. Лишь когда изобретатель Закс придумал конструкцию задней втулки, а ветеринар Данлоп догадался поставить велосипедные колеса на пневматические шины, постаревший Адам решился-таки броситься в новую гонку за капиталами. Спрос на «педальных коней» еще заметно превышал их предложение, и потому момент для начала нового дела еще не был упушен окончательно. Уже в 1890 году из мастерских Опеля выкатилось две тысячи велосипедов, а еще спустя десять лет их годовой выпуск достиг показателя в пятнадцать тысяч. Самого Адама на тот момент уже не было в живых, но его пятеро сыновей легко подхватили эстафету, начатую их дедом и продолженную отцом.

Механики в третьем поколении, юные Опели спустя три года после смерти Адама занялись выпуском давно покоривших их сердца автомобилей. Имея на тот момент опыт успешного выступления в велогонках, они использовали его для раскрутки своей новой продукции — рычащих и коптящих самоходных повозок. В 1907 году юным Опелям удалось выиграть на своей машине даже Большой кайзеровский приз, что благополучно ввело их продукцию в мир крупного бизнеса и позволило нарастить собственные капиталы дешевыми кредитами.

Правда, им тоже довелось хлебнуть традиционного семейного немецкого лиха. Ведь их овдовевшая мать взяла бразды правления фирмой в свои руки. При этом она проявила всю скаредность и беспринципность, какие только можно представить. Получая стабильный доход, измерявшийся сотнями тысяч, мамаша умудрялась безбожно экономить на издержках. Даже своих пятерых сыновей она предпочитала купать по очереди в одном корыте, не меняя в нем воду.

Возможно, именно ее холодная расчетливость до сих пор ощущается в производственной политике компании «Опель», много внимания уделяющей разработке недорогих автомобилей для широких масс потребителей. Витает над фирмой и дух Адама, неожиданно «материализовавшегося» в 2012 году на Парижском автосалоне в виде симпатичного компактного трехдверного хэтчбека «Adam». Таким образом, кольцо времени замкнулось, и вдохновленный в 1855 году Парижской промышленной выставкой немец спустя полтора века «сам» уже стал ее популярным экспонатом.

С его обширным механическим наследием хорошо знакомы и жители бывших советских республик. Ведь машина «Москвич» пришла на советские просторы из опелевских цехов и конструкторских бюро, содержимое которых в качестве трофея было вывезено солдатами-победителями. И тот примечательный факт, что захваченный в Германии и привезенный оттуда на «блюдечке с голубой каемочкой» «Москвич» давно погрузился в пучину времени, а «Опель» по-прежнему живет и развивается, красноречиво подтверждает давно известную истину: успеха можно добиться лишь в том деле, которое будет в полном объеме, от начала до конца «пропущено» сквозь каждую клетку организма, сквозь каждую каплю крови и пота, через каждый нейрон мозга, через все мысли, надежды и мечты.