Своенравный инвестор (Джулиан Робертсон)

Многовековой опыт развития финансовой отрасли экономики требует от любого представителя этой сферы деятельности быть всегда предельно бдительным и хладнокровным, так как невнимательность и вырвавшиеся на волю эмоции могут нанести серьезный ущерб собственному капиталу и поставить под удар клиентские сбережения. С этой очевидной истиной неразрывно связан и постулат о решающем значении репутации того человека или организации, которые претендуют на участие в процессах управления деньгами, их хранения, обмена и расходования. Неудивительно поэтому, что многие серьезные банковские и торговые структуры тщательно следят не только за добросовестностью своих сотрудников, но и за культурой обслуживания клиентов, своевременностью и точностью выполнения всех взятых на себя обязательств. Однако деловая репутация фирмы складывается не только из того ее образа, который формируется во внешней среде, но и во многом из ее внутренней корпоративной культуры. И пренебрежение этим фактом порой может привести к упадку даже довольно успешные компании, какое-то время занимавшие самые верхние позиции в рейтингах эффективности и прибыльности.

Именно отрицание норм корпоративной культуры, неписаных правил построения взаимоотношений начальника и подчиненных, а также ярко выраженный деспотизм в руководстве фирмой разрушили благополучие знаменитого фонда «Тайгер Менеджмент», несколько лет продержавшегося на самой вершине финансового Олимпа. Правда, стоит заметить, что и к процветанию эта компания пришла в основном благодаря жесткой диктаторской управленческой политике ее основателя Джулиана Робертсона (Julian H Robertson Jr). Причем даже несмотря на целый ряд допущенных им крупных просчетов он по праву считается одним из ведущих мировых финансистов, и в западном информационном пространстве его имя безо всякой иронии нередко упоминается вместе с эпитетом «легендарный». И это понятно, - ведь, получив в свое распоряжение в 1980 году от родственников и знакомых восемь миллионов долларов, Робертсон смог увеличить их к 1998 году до двадцати двух миллиардов, причем в числе клиентов его фонда Tiger Management Corp были уже и очень крупные инвесторы.

Увы, на заре нового десятилетия бизнес Робертcона стал приносить сплошные убытки, в результате чего под управлением «Tiger» изо всей имевшейся у него колоссальной суммы осталось только шесть миллиардов, поэтому Джулиан решил закрыть свою компанию и даже покинул прежде благосклонную к нему Уолл-Стрит. По поводу высокого карьерного взлета Робертсона и его стремительного падения издание Business Week заметило, что он «поднялся очень высоко – но только для того, чтобы разрушить построенное им из-за сверхжесткого контроля и своего необузданного темперамента».

К богатству шел не спеша

Родился Робертсон в 1932 году в богатой семье, в провинциальном городе Солсбери в Северной Каролине. Отец его занимал руководящий пост на мануфактурном производстве и неплохо обеспечивал семью, так как американская легкая промышленность в те годы еще не была раздавлена проворными китайскими конкурентами. Подобно большинству провинциалов, Робертсон не упускает случая похвастать тем, что родился в далеком прибрежном штате и именно оттуда отправился покорять большой финансовый мир. От характерного южного акцента он, возможно, осознанно, так и не избавился даже к глубокой старости. Отец его был человеком старых правил и потому спуска юному Джулиану не давал, требуя от него прилежной учебы и упорного труда. Увы, добиться этого от сына оказалось совсем непросто, так как большого рвения в познании нового он не проявлял, а его трудовой путь можно описать не как стремительный подъем по карьерной лестнице, а скорее как очень медленное карабканье по крутому и неровному склону. Неудивительно, что и высшее образование Робертсон получил не в престижных кузницах кадров Гарварде или Йеле, а в университете Северной Каролины.

Его долгий путь к успеху начался в 25 лет с должности ассистента в инвестиционной фирме Kidder, Peabody & Co, располагавшейся в Массачусетсе, где он провел следующие два десятка лет, дослужившись до должности руководителя отдела, распоряжавшегося финансовыми средствами. Такая верность одной конторе является большой редкостью для молодых американских инвестиционных менеджеров, которые довольно часто без лишних колебаний покидают даже организации с громкими именами и спешат открыть собственный бизнес, не достигнув и тридцатилетнего возраста.

На этот логичный шаг Робертсон решился только на исходе семидесятых годов после того, как на целый год удалился в Новую Зеландию. Возможно, именно там он наконец-то решился стать независимым менеджером, так как вернувшись оттуда, открыл-таки собственный инвестфонд, которому дал имя Tiger Management. Это название он выбрал, чтобы продемонстрировать свою решимость побороться за прибыль с недружелюбными «медведями» и «быками». Прочие свои фонды, открытые под эгидой «Тайгера», он также называл именами представителей семейства кошачьих – «Оцелот», «Пума», «Ягуар».

Уже с первых лет работы фонд Робертсона показывал блестящие результаты, так как за долгие годы практики он научился тонко чувствовать рынок акций, благодаря чему был удостоен сравнения с воротилой валютного рынка Джоджем Соросом. Уже в 1981 году «Тайгер» смог получить почти 25 процентов прибыли, хотя индекс S&P тогда потерял пять процентов. В течение восьмидесятых фонд Робертсона был скромной по оборотам и практически неизвестной в большом финансовом мире конторой, однако стабильно приносил своему основателю солидный доход. Правда, его не минула горькая участь, постигшая многих биржевиков в 1987 году, и многоопытный Робертсон потерял тогда довольно большие деньги. Но и при этих непредвиденных убытках он смог в итоге выйти «в плюс», так как своевременно уделил повышенное внимание иностранным рынкам капитала.

Крупные вложения в хорошо изученные фирмы

Нельзя сказать, что многократного роста капитала Робертсон добился лишь за счет своей обостренной интуиции, верно указывавшей, когда та или иная акция начнет дорожать или дешеветь. Простые и понятные соображения о том, что верный курс в «океане денег» может указать лишь основательное изучение всех рыночных «течений и ветров», ему были вовсе не чужды, и потому чуть ли не с первых дней работы «Тайгер менеджмент» он позаботился о том, чтобы привлечь в свой коллектив прославленных аналитиков, которые привыкли получать очень высокую даже по меркам Уоллл-стрит зарплату. Неудивительно, что верный товарищ и психолог Робертсона доктор Аарон Стерн прозвал аналитический отдел его фонда «командой Суперкубка».

Однако, собрав в одном коллективе самые светлые умы, Робертсон не стал полагаться на их инициативу и опыт, а начал постоянно требовать от своих аналитиков изобретать что-то новое, дабы его фонд смог заметно повысить доходы за счет перспективных вложений. По словам одной из сотрудниц Кэтрин Ягуби, для выживания в Tiger нужно было постоянно выдвигать новые плодотворные идеи. Она рассказала, что отбор компаний, в которые фонд планировал вложить средства, производился по очень жестким критериям. Это объяснялось избранной шефом деловой стратегией, согласно которой все покупки должны были быть довольно крупными, а потому затратными. По словам Робертсона, он даже не собирался терять время на изучение актива, если на его приобретение нельзя было потратить хотя бы 125 миллионов долларов при выходе на длинную позицию и от 50 до 70 миллионов при выборе короткой позиции. В самые лучшие годы в портфеле «Тайгера» набиралось до ста позиций.

Крайне придирчивый подход к выбору акций требовал от сотрудников «Тайгера» проводить перед покупкой такое тщательное исследование компаний, которое, пожалуй, нынешним аналитикам не привидится и в ночном кошмаре. «В случае с производителем снегоходов Arctco Inc мне пришлось обзвонить всех дилеров такой продукции по всей территории США», - вспоминает об этом Кэтрин. Ну а прежде, чем предоставить начальнику отчет об изготовителе косметических принадлежностей «Эйвон», Ягуби вынуждена была стать одним из распространителей этих товаров. Она также вспоминает, что по долгу службы была обязана ходить чуть ли не на все американские торговые выставки, а также оформлять подписку сразу на тридцать пять журналов, из которых могла получить дополнительные сведения о тех или иных фирмах. Именно эти кропотливые и настойчивые поиски вывели ее на компанию «Канстар», купив 15 процентов акций которой, «Тайгер» получил хорошую прибыль, так как вскоре они подорожали вдвое. Точно так же Кэтрин удалось выйти на фирму «Франклин Квест», акции которой заметно подешевели после того, как Робертсон встал по ним в короткую позицию.

Следует заметить, что придирчивость и дотошность он проявлял вовсе не только к эмитентам ценных бумаг, но и к тем, кто проявлял желание стать вкладчиками его фонда. Для того, чтобы пополнить ряды инвесторов «Тайгера», нужно было выложить не меньше пяти миллионов долларов. Не исключено, что повышенные требования выходец из провинции предъявлял и к самому себе, так как ему раз за разом удавалось угадывать предстоящие колебания рынка. Например, в конце восьмидесятых сразу после разрушения Берлинской стены Робертсон был среди тех, кто начал пополнять свой портфель бумагами европейских фирм, и они не обманули его ожиданий, быстро подорожав. В то же самое время он верно поставил на ослабление японских компаний. Череда удачных инвестиций увенчалась верной игрой на сильной волатильности облигаций, котировки которых в 1992-93 годах серьезно «швыряло» вверх и вниз на протяжении довольно долгого времени.

Все эти верные управленческие решения позволили в начале девяностых увеличить капитал «Тайгера» до миллиарда долларов. Надо заметить, что при выплате вознаграждений Робертсон не проявил ни скаредности, ни чрезмерной избирательности. Так, после получения его фондом в 1993 году восьмидесяти процентов прибыли четверть заработанного, то есть шестьсот миллионов долларов, была выделена на зарплату сотрудникам. Самому Джулиану причиталась половина этой огромной суммы. К ней добавились еще примерно семьсот пятьдесят миллионов долларов, приходившихся на его долю в инвестфонде, поэтому в общей сложности его личный доход за 93-й год составил более миллиарда долларов. Аналитикам Робертсона тоже не приходилось жаловаться на безденежье, так как старшим специалистам он выплачивал до двух процентов от размещенных средств, а по одному проценту частенько перепадало и юным перспективным стажерам. Таким образом, за год рядовой сотрудник «Тайгера» получал примерно шесть миллионов долларов, что для вчерашнего выпускника вуза было отличным гонораром даже в сытой Америке.

Заблудился в финансовых джунглях

При всей своей прозорливости Робертсон оказался слишком самонадеянным и чрезмерно тщеславным финансистом, так как, поднявшись на волне успеха, решил больше не придерживаться отлично изученной им простой и понятной тактики игры на котировках ценных бумаг, принесшей «Тайгеру» огромные барыши, и решил попробовать свои силы на мало изученных им рынках валют и облигаций. Мало того, что сам по себе столь рискованный шаг выдает в инвестиционном менеджере авантюриста, который может натворить бед, так еще и главным мотивом столь резкой смены профиля были банальные амбиции: Робертсону не давали покоя лавры Сороса, и он то и дело сравнивал себя с ним. Это было вполне естественно, так как типичный выходец из Северной Каролины постоянно испытывает потребность с кем-нибудь состязаться, однако вряд ли такие страсти были позволительны для финансового воротилы, распоряжавшегося огромными деньгами.

Еще одной причиной дальнейшего упадка «Тайгера» стал все чаще прорывавшийся наружу тяжелый характер Робертсона, который вызывал у его подчиненных неподдельный ужас. По словам одного из его коллег, настроение Джулиана могло измениться буквально за секунду, и еще недавно спокойный и рассудительный основатель фонда мог вскипеть и «запузыриться», словно капли воды на раскаленной сковороде. К этим тяжелым проявлениям долго скрывавшихся комплексов добавлялась поразительная злопамятность Робертсона, который легко мог неожиданно отчитать сотрудника за давным-давно допущенную им оплошность, и при этом по ходу «головомойки» разъяриться до покраснения.

Расплата за глупые желания и необузданный темперамент «типичного южанина» не заставила себя ждать, и очень скоро стремительно разросшийся благодаря тщательно просчитанным действиям «Тайгер Менеджмент» начал стремительно таять, превращаясь, скорее, в «тигренка». Первым тревожным сигналом для него стали плачевные итоги первого квартала 94-го года, принесшие фонду 12-процентный убыток после провальных попыток получить доход на валютном рынке. Это сразу же насторожило и отпугнуло вкладчиков, поспешивших пополнить копилку «Тайгера» после достигнутых им накануне превосходных результатов. Они моментально изъяли из фонда свои средства и перевели их в другие, более стабильные и прибыльные фонды. На этом просчеты деспотичного Робертсона не кончились, и в 1995 году его фонд смог получить только 17-процентную прибыль, которая оказалась намного ниже роста ведущих биржевых индексов. Начало 1996 года вроде бы не предвещало повторения этих проблем, и за один лишь январь честолюбивый южанин смог добыть в рыночной топке 17% дохода. Однако это был лишь проблеск света в темном царстве, так как вскоре долгожданный рост сошел на нет из-за резкого снижения конъюнктуры по широкому спектру позиций. Особенно несладко «Тайгеру» пришлось восьмого марта, когда из-за обрушения американских государственных облигаций он потерял примерно двести миллионов долларов.

Таким образом, завышенное самолюбие и провинциальная самоуверенность сыграли с Робертсоном злую шутку, и только под жестокими ударами судьбы он вдруг обнаружил, что не способен видеть мировую экономику и планировать свои инвестиционные действия так же хорошо, как это делал Сорос. Более того, в поведении Робертсона проявились признаки панических метаний, так как он вдруг отказался от своего обычного единовластного управления деньгами и взял на работу в «Тайгер» финансовых менеджеров из банка «Морган Стэнли», а также целый коллектив новых аналитиков.

Один в поле - не инвестор

Специалисты по экономике фондовых рынков уверены, что именно абсолютный авторитаризм Робертсона, долгое время не позволявшего никому подправлять его планы по приобретению активов, и привел его фирму к упадку. Как раз перепоручение части управленческих функций наемным менеджерам позволяло тогда уверенно себя чувствовать другим фондам, соразмерным "Тайгеру" или превосходившим его по объему активов. К примеру, тот же Сорос, чьи инвестиционные лавры не давали покоя Робертсону, доверил своему аналитику Николасу Родити управление целым фондом «Квота», и тот сумел основательно пополнить его портфель. Увы, ничего подобного в «Тайгере» нельзя было представить вплоть до его фактического краха в девяностых годах.

Стоит заметить, что при всей самонадеянности Робертсона он не был обделен способностями к работе в финансовой отрасли и за умение моментально найти ошибку в испещренном цифрами отчете, который впервые видел, получил от коллег прозвище «информационная машина». Основатель «Тайгера» также мог похвастать умением молниеносно проводить сложные арифметические действия. Увы, в работе с кадрами, которые, как известно, «решают все», он не проявлял подобных талантов, и потому в его фонде фактически началась обычная в таких случаях текучка. Пришедший из «Морган Стэнли» способный финансист Дэвид Герстенхабер так и не смог привыкнуть к вспыльчивому и раздражительному характеру начальника, поэтому в итоге ушел из «Тайгера» и открыл свой собственный инвестфонд «Аргонавт». Не удержался в «Тайгере» и Дэвид Моррисон из «Голдман Сакс», который гораздо лучше шефа предсказывал ситуацию на иностранных биржах и не соглашался с избранной начальником тактикой игры на валютных рынках, причем в итоге оказывался прав.

При всех потрясавших «Тайгер» неурядицах к концу девяностых его капитал достиг огромной суммы в 22 миллиарда долларов, но дальше он понес большие убытки из-за неверной ставки против йены и упадка в отрасли наукоемких предприятий. Тяжелыми ударами для фонда на рубеже веков стали также разразившийся в России финансовый кризис и банкротство авиакомпании «US Airways», значительная часть которой принадлежала «Тайгеру». Огромные потери и стремительный отток капитала вынудили Робертсона вернуть инвесторам деньги и закрыть все семейство фондов «Tiger», после чего он высказал ставшую афоризмом мысль: «Мы находимся на рынке, который я не понимаю». Правда, долго оставаться в стороне от кипевшей на Уолл-стрит деловой жизни он не смог и предоставил своим некоторым наиболее перспективным молодым сотрудникам возможность проявить себя в новых его фондах - «Tiger Asia» и «Tiger Global». Можно сказать, что таким образом Робертсон открыл весьма интересную страницу в своей инвестиционной практике, которая с тех пор основана на использовании только его собственных средств. В свободное от работы время он занимается благотворительностью, помогая нью-йоркским беднякам и щедро выделяя деньги экологическим структурам, пытающимся предотвратить глобальное потепление.

«Наша цель - найти 200 лучших в мире компаний и вложить в них деньги, потом найти 200 худших в мире компаний и выйти по ним в короткую. Если 200 наилучших не переплюнут 200 наихудших, то вам, возможно, будет лучше уйти в другой бизнес».