«Просачивание экономики может принести пользу всем»

Тот факт, что материальное благополучие людей отличается, причем отличается сильно, волновал человечество на протяжении всей истории. Создавались амбициозные проекты, призванные это неравенство искоренить, самым известным из которых стал СССР. Однако, к концу XX века сложился консенсус, что неравенство в правильной экономической системе может способствовать благополучию общества в целом, при соблюдении условия наличия многочисленного среднего класса. В издательстве «Эксмо» выходит книга Джозефа Стиглица «Цена неравенства: Чем расслоение общества грозит нашему будущему». В ней нобелевский лауреат по экономике показывает, что этот тезис скорее не верен. Стиглиц рассчитал, что наличие небольшой группы людей со сверхдоходами — это смертельная угроза для вышеупомянутого среднего класса и источник проблем в социальном развитии государства.
С разрешения издательства «Эксмо» «Лента.ру» публикует отрывок из книги Джозефа Стиглица «Цена неравенства: Чем расслоение общества грозит нашему будущему», посвященный опасности большого разрыва доходов между богатыми и бедными.
Несмотря на то что Соединенные Штаты всегда были демократическим государством, показатели неравенства, по крайней мере нынешние показатели, — цифра совершенно новая. Примерно три десятилетия назад один процент верхушки получал 12 процентов всего национального дохода — и даже этот показатель неравенства тогда был совершенно недопустим; однако с тех пор обозначенное несоответствие стало еще более драматичным. Так, к 2007 году средний доход за вычетом налогов в среде одного процента верхушки составлял около 1,3 миллиона долларов, в то время как для 20 процентов представителей низших слоев населения эта цифра не превышала 17 тысяч 800 долларов. В неделю один процент верхушки зарабатывал на 40 процентов больше, чем пятая часть беднейших граждан за год, а ежедневный заработок богатейших, составляющих 0,1 процента, оценивался вдвое больше того, что получали 90 процентов представителей беднейших слоев населения за год! Цифры свидетельствуют: 20 процентов самых богатых зарабатывает (после уплаты налогов) больше, чем остальные 80 процентов американцев.
На протяжении тридцати лет после Второй мировой войны в Америке наблюдался повсеместный экономический рост, причем доходы беднейших слоев населения увеличивались быстрее, чем доходы богатых. Борьба за выживание на уровне государства сплотила нацию и привела к таким политическим решениям, как GI Bill, которые повлияли на эти процессы еще более плодотворно.
Однако в последующее тридцатилетие мы получили максимально разобщенную нацию: одновременно идут процессы чрезмерного обогащения богатых и страшно болезненного обеднения бедных. (Нужно отметить, что данная ситуация не была неизменной — например, в 1990-е представители среднего класса и верхушки находились в благоприятной экономической ситуации. Однако, как мы видим, в начале 2000-х положение дел поменялось коренным образом из-за невиданного роста неравенства.)
Показатели неравенства последнего времени достигли угрожающего уровня, — подобную ситуацию мы можем сравнить со временем Великой депрессии.
Заметим себе, что заметное уменьшение неравенства в период с 1950 по 1970 год произошло частично благодаря развитию рыночной экономики, но по большей части обязано своей положительной динамикой грамотной политике государства. Яркими примерами здесь могут служить повышение доступа к высшему образованию посредством системы GI Bill и прогрессивная система налогообложения, принятая во время Второй мировой войны. В годы, следующие за «рейгановской революцией», однако, различие в уровне доходов увеличилось и, по иронии судьбы, в это же время правительственные инициативы, направленные на снижение несправедливости в рыночной экономике, были демонтированы, ставки налогообложения для людей с высоким доходом были понижены, а расходы на социальный сектор — урезаны.
Механизмы рынка — законы спроса и предложения — безусловно, играли важнейшую роль в обозначении рамок возможных показателей экономического неравенства. Но эти же механизмы действовали и в других передовых странах. Еще до начала взрывного роста уровня показателей неравенства, которые обозначили первое десятилетие века, в Соединенных Штатах уже было больше неравенства и меньше финансовой мобильности, чем в некоторых странах Европы, Австралии и Канаде.
Тенденции распространения неравенства могут быть повернуты вспять, и некоторым странам удалось осуществить этот поворот. В Бразилии наблюдался один из самых высоких показателей неравенства, однако в 1990-х годах она осознала риски как социальной и политической разобщенности, так и угрозы перспективам долгосрочного экономического развития. При президенте Фернанду Энрики Кардозу осуществлялись массивные вливания в сферу образования, включая образование для детей бедняков. При президенте Луисе Инасиу Лула да Силве существенное финансирование получал социальный сектор с целью борьбы с голодом и общим уровнем бедности. Рост неравенства был замедлен, рост экономики — усилен, в результате общество стало более стабильным. Да, в Бразилии показатели неравенства до сих пор выше аналогичных показателей в Соединенных Штатах, однако в этой стране есть стремление (гораздо большее, чем в Соединенных Штатах) улучшить положение бедных и устранить громадную пропасть между богатыми и бедными, в то время как Америка спокойно наблюдает за одновременным ростом неравенства и бедности.
А хуже всего то, что именно политика правительства оказывается главным источником неравенства в Соединенных Штатах. Если мы хотим повернуть тенденции роста неравенства вспять, мы должны аннулировать некоторые политические решения, приведшие к столь высокому уровню разобщенности, и предпринять некоторые шаги для облегчения ситуации, возникшей в результате действия наших рыночных сил.
Некоторые защитники существующего положения дел громко заявляют о том, что все не так уж и плохо, а изменения потребуют слишком серьезных материальных затрат. Они уверены, что при капитализме неравенство не только неизбежно, но и необходимо для правильного функционирования экономической системы. В конце концов, те, кто работает более продуктивно, должны получать вознаграждения (так и происходит) в том случае, если они прикладывают достаточное количество усилий и вкладывают средства в отрасли, приносящие пользу всем.
В этом случае некоторый уровень неравенства просто неизбежен. Некоторые работают больше и дольше, чем другие, и всякая мало-мальски эффективная экономическая система должна вознаграждать их за труды. Однако эта книга показывает, что как уровень неравенства в нынешних Соединенных Штатах, так и его истоки подрывают перспективы роста и в значительной степени ухудшают перспективы экономического развития. Частично эти причины коренятся в процессах, искажающих рыночные механизмы, но также и в побуждениях, направленных не на создание благополучия, а на его отъем у других. Посему неудивительно, что развитие и рост нашей экономики был заметным в те исторические периоды, когда показатели неравенства были ниже, а рост наблюдался во всех отраслях. И эти замечания характерны не только для послевоенных десятилетий, но и для совсем недавнего времени — 1990-х годов.
Защитники неравенства — а они имеются в значительном количестве — утверждают об обратном: перераспределение денежных потоков в пользу представителей верхушки дает преимущества всем, отчасти потому, что это ведет к общему экономическому росту. Такова идея просачивания (trickle-down) экономики. У этого направления есть собственная история, которая давно сама себя дискредитировала. Как мы уже сказали, увеличение неравенства ни в коем случае не приводит к положительной динамике роста, и доходы большинства американцев уменьшаются или, в лучшем случае, остаются неизменными. Наоборот, вся американская история последних десятилетий обнаруживает ситуацию, обратную экономике просачивания: богатые взбираются на вершину и сохраняют свои позиции за счет тех, кто оказывается внизу.
Можно рассмотреть эту ситуацию на примере пирога. Если пирог поделен на равные части, каждый получит, соответственно, кусок одинакового размера, поэтому группа в 1 процент получит пропорциональную часть от этого пирога. На деле получается, что эта группа забирает себе около одной пятой части пирога, и это означает, что другие получат меньше.
Сегодня апологеты экономики просачивания называют это политикой зависти, — мы-де должны посмотреть не на относительный размер кусков пирога, а на абсолютную их величину. Вкладывать деньги в деятельность богатой верхушки означает увеличивать пирог, так что, мол, несмотря на то что пропорционально средним и низшим классам достанется меньшая доля, на деле она увеличится, так как увеличится сам пирог. Я не против этого, но ведь так не происходит. А происходит прямо противоположное: как мы могли заметить в период роста неравенства, общий рост экономики замедляется, а посему кусок большинства американцев становится еще меньше.
Молодые люди (в возрасте от 25 до 34 лет) без соответствующего образования испытывают едва ли не самые большие трудности; в среде людей со средним образованием за последние четверть века уровень доходов понизился на четверть. Но не так уж хорошо идут дела и у людей, получивших высшее образование, — их средний доход с учетом инфляции снизился на 10 процентов в период с 2000 по 2010 год. В дальнейшем мы постараемся показать, что, хотя экономика просачивания не работает, просачивание экономики может принести пользу: все — даже те, кто входит в верхушку, — получат больше, если больше станут получать представители среднего и низшего классов.

Источник