Основатель и управляющий хедж-фондом Harbinger Capital Partners (Филипп Фальконе)

Набирающий силу всемирный экономический кризис заставляет отдельных предпринимателей, корпорации и целые страны всерьез задумываться о будущем, которое в свете стремительно происходящих сегодня перемен представляется все более туманным и пугающим. Не исключено, что некоторые отрасли на долгие годы погрузятся в рецессию, а привыкшим к роскоши менеджерам придется довольствоваться скромной зарплатой и забыть о солидных ежегодных поощрениях. Причем виноваты в этом окажутся они сами, так как о приближении очередной биржевой встряски было давным-давно известно, как и о том, что она будет не новым кризисом, а продолжением старого, начавшегося восемь лет назад в секторе американской субстандартной ипотеки и лишь ненадолго уменьшившего свою остроту благодаря огромным деньгам, выданным правительствами разных стран структурообразующим банкам и компаниям, оказавшимся на грани разорения.

О том, что порожденный обвалом ипотеки крупномасштабный финансовый переполох 2008-го года не утих, а просто немного притушен гигантскими дотационными вливаниями, можно было не раз услышать от известных аналитиков, однако небывалые по размерам, поистине эпические денежные средства, выданные закачавшимся на краю пропасти гигантам только потому, что их посчитали «слишком большими, чтобы дать им обанкротиться», очень быстро успокоили многих капитанов мирового бизнеса, решивших, что власти и впредь будут заботливо отодвигать наползающий крах щедрыми «бейлаутами», то есть выкупами токсичных активов. А ведь даже простой житейский опыт подсказывал, что столь сильные потрясения не могут утихнуть так быстро, и даже беглого взгляда на борьбу с ипотечным кризисом с помощью «бейлаутов» было достаточно, чтобы насторожиться в преддверии обострения залитых деньгами проблем. Ну а тем, кто больше верит не собственным глазам и ощущениям, а мнениям признанных специалистов, достаточно было прислушаться, например, к высказываниям Джорджа Сороса.

На состоявшемся 13-го ноября 2008-го года легендарном уже заседании Комитета по надзору и правительственной реформе Палаты представителей Конгресса США, посвященном роли хедж-фондов в финансовом кризисе и вопросу о необходимости регулирования их деятельности, Сорос начал свое выступление с утверждения, что мир вошел в пору испытаний, по своей драматичности сравнимых с бедствиями 1930-х годов. Следом высказались сидевшие рядом с ним управляющие хедж-фондами Джеймс Саймонс, Джон Полсон, Филипп Фальконе и Кеннет Гриффин.
При этом Фальконе, сумевший получить от обрушения ипотеки внушительный доход, заметил, что рынки стали очень иррациональными и даже правильные фундаментальные расчеты не спасают от ошибок технического свойства. По поводу впечатляюще успешной работы его фонда во время финансового «шторма» - 125% прибыли, что лично ему принесло 1,7 миллиардов долларов и пополнило копилку «Харбинджер Капитал» на 11 миллиардов, - Фальконе заявил, что эти превосходные результаты были достигнуты благодаря усердию, затратам времени, методическому подходу и продумыванию сложившейся конъюнктуры. В частности, его фонд активно интересовался ипотечным рынком на протяжении двух лет, и удачная торговля в секторе высокорисковых кредитов стала результатом тщательного анализа, на который было потрачено от восьми до двенадцати месяцев.


Выходец из многодетной семьи

Филипп Алан Фальконе, в деловых кругах известный как Фил, - это американский предприниматель, в карьере которого важнейшими вехами являются основание компаний Harbinger Capital и LightSquared. В марте 2013 года он с состоянием 1,2 миллиардов долларов занимал 1175-е место в перечне самых зажиточных людей мира и 377-е – среди богачей США. В 1985-м году он начал свою карьеру в работавшей на рынке ценных бумаг фирме Kidder, Peabody & Co, также трудился в финансовой компании Wachovia, был старшим высокодоходным трейдером в First Union Capital Markets, а с 1990-го до 1995-го - президентом и исполнительным директором в AAB Manufacturing Corporation. Он также возглавлял направление высокодоходного трейдинга в Gleacher Natwest с 1997-го до 1998-го года и в Barclays Capital с 1998-го до 2000-го года, когда совместно с Реймондом Харбертом основал хедж-фонд Harbinger Capital. В 2008-м Фальконе стал миноритарным владельцем входящей в НХЛ хоккейной команды Minnesota Wild, купив в ней 40-процентную долю. Через Harbinger Capital Фальконе и Харберт в 2009-м году завладели двадцатью процентами газеты The New York Times, и в том же году Фальконе стал владельцем ее контрольного пакета. В феврале 2013 года "Форбс" включил Фальконе в перечень сорока наиболее высокооплачиваемых управляющих хедж-фондами.

Фальконе вырос в расположенном примерно в ста милях от канадской границы небольшом городе Чизолм в штате Миннесота в семье, где он был самым младшим из девяти детей. Его отец начал угасать, когда Филипп был еще молод, мать работала на местной трикотажной фабрике. Благодаря финансовой помощи Фальконе смог получить образование в Гарвардском университете, который закончил в 1984 году со степенью бакалавра по экономике. Еще в детские годы в Чизолме Филипп серьезно увлекся хоккеем и добился в этом спорте выдающихся успехов. В Гарварде он продолжил занятия хоккеем, а после его окончания играл за шведскую профессиональную хоккейную команду Malmö Redhawks, пока спортивную карьеру не пришлось закончить после сезона, в котором он получил травму ноги, играя в Швеции.

Фил был умным и любознательным мальчиком, однако, как ни странно, особенно в свете отзывов о его характере в более старшем возрасте, он никогда «не был рисковым», - вспоминает его друг Марк Бэрон, выросший в соседнем квартале и игравший в хоккей вместе с Филом с таких ранних лет, какие они только могут оба вспомнить. «Я был отчаянным смельчаком, у меня был мотоцикл, и я вытворял безумные вещи. Фил не стал бы ездить на заднем сиденье моего мотоцикла», - добавляет Бэрон. На хоккейной площадке Фальконе проявлял себя не как физически напористый и агрессивный игрок, но как довольно-таки «головастый», - то есть рассудительный, - вспоминает Бэрон. Правда, судя по тому, что в глазах Фила сверкали свирепость и соревновательный задор, страсти хоккеисту Фальконе не были совсем уж чужды. Вал Бельмонте, который пригласил Филиппа в команду и обучал его мастерству игры в Гарварде, вспоминает, что Фальконе был из тех редких игроков, которые на тренировке действуют точно так же, как и во время игры. «Было известно, чего от него можно было ждать, - говорит Бельмонте. – Он всегда был первым на льду, никогда не тратил время зря, всегда работал».

Деловой энтузиазм граничил с безрассудством

Закончив карьеру профессионального хоккеиста после полученной в Швеции травмы, Фальконе решил попробовать свои силы на Уолл-стрит. «Эй, Нейл, я отправляюсь торговать, - сказал он своему другу и партнеру по гарвардской хоккейной команде Нейлу Шихи. – Я полагаю, что если у меня не выйдет, то смогу вернуться назад в Чизолм и заняться добычей газа». Был 1985-й год, и со степенью по экономике Фальконе получил работу в Kidder Peabody в довольно новой сфере спекулятивных облигаций, которые называют также высокодоходными или «мусорными». Его стартовая зарплата составляла двадцать тысяч долларов. Тогда это был совсем другой мир, наполненный неуступчивыми трейдерами, которые даже могли не иметь за плечами колледжа, были способны выдохнуть сигарный дым прямо в лицо собеседнику и отправить младшего сотрудника за «филадельфийским» сырным стейком для второго завтрака в саму Филадельфию. «Менее политизированные, более честные, не такие пустышки», - обобщает свое впечатление о них Фальконе, сравнивая тех трейдеров с нынешними.

В 1991-м году Фальконе и его гарвардский друг объединили свои деньги и заложили все, что имели, включая банковские кредиты под личные гарантии, чтобы купить расположенное в Нью-Джерси предприятие по изготовлению расчесок. «Я думал, что смогу справиться с этим», - говорит Фальконе об управлении тем бизнесом. Увы, все пошло не так гладко, как он планировал: первым ударом для него стало обнаружение серьезных ошибок, допущенных при проведении инвентаризации, а последний обрушился, когда их самый крупный клиент объявил о своем банкротстве. «Мне было 27, и один кредитор начал расспрашивать меня о моем личном имуществе. «У тебя есть произведения искусства?» - вспоминает Фальконе. – Я ответил: «У меня есть в спальне плакат Бобби Орра!»» Фальконе говорит, что его банковские счета были заморожены и ему отключили электричество. «Я осознал, что должен все начать сначала, и это было прекрасно», - вспоминает он. Правда, с кредиторами ему пришлось рассчитываться вплоть до 1997-го года.

Фальконе вернулся к торговле облигациями на Уолл-стрит, и в 2001-м году расположенная в Алабаме семейная финансовая фирма Harbert Management Corporation предоставила ему 25 миллионов долларов для открытия хедж-фонда Harbinger, который должен был торговать «плохими» долгами, то есть облигациями разорившихся или близких к банкротству компаний. Фальконе действовал очень успешно, в частности за счет открытия огромной позиции в австралийской железорудной компании Fortescue, которая резко подорожала. Неудивительно, что к концу 2006-го года под его управлением скопились активы на пять миллиардов долларов.

И тогда состоялась сделка, которая сделала его богачом: операция с субстандартными ипотечными кредитами. По словам Фальконе, ему понадобилось от восьми до девяти месяцев, чтобы понять сложную структуру субстандартных ценных бумаг, а также исследовать все, что касалось кредитов, на основе которых эти бумаги выпускались. Первую небольшую сделку в этом сегменте он провернул в конце 2006-го, а уже к середине 2007-го у него была открыта короткая позиция на 15 миллиардов долларов. Это была, как он говорит, «очень, очень, очень большая позиция» - более, чем в три раза превышавшая имевшиеся у него активы, то есть он занял деньги, гигантскую сумму, чтобы осуществить свой план. «Как только у меня появляется уверенность, я двигаюсь широким фронтом и быстро», - говорит он. На вопрос журналиста о том, когда Фальконе решил, что его план сработает, тот с легкой улыбкой ответил: «Когда я открыл торговую сделку».


"Сегодня ты в любимцах у фортуны, а завтра ею выброшен за борт"

Рождественским вечером 2008-го года Филипп Фальконе разослал своим инвесторам по электронной почте письма, которые мало походили на привычные для этого времени года пожелания счастья, удачи и материального благополучия. Правда, его клиенты уже знали, что это был плохой год и главный фонд Фальконе, принесший небывалую прибыль в 160 процентов с января 2007-го до июля 2008-го, после неимоверного поворота событий закончил год с убытком в 27 процентов. Вот почему Фальконе был вынужден сообщить вкладчикам, что собирался ограничить сумму денег, которые они могли забрать из фонда – то есть намеревался совершить спорный с точки зрения деловой этики маневр, известный в среде финансистов как «запирание» фонда. Фальконе также сообщал своим доверителям, что он направит некоторые инвестиции в отдельный фонд (так называемый «боковой карман»), где у инвесторов не будет немедленного доступа к их деньгам.

Такое развитие событий заставляло думать, что его предыдущий успех был не более, чем подарком слепой удачи, и что наступил момент истины. Однако коллеги Фальконе по индустрии хедж-фондов так не считали: по их мнению, в его чрезвычайно агрессивной тактике прослеживались расчетливость и ловкость. На самом деле Фальконе делал то же, что и всегда: выискивал новые возможности и затем открывал огромные позиции. Он продолжал инвестировать миллиарды в активы на земле (например, сырье вроде железной руды) и на небе (спутниковые частоты). В представлении Фальконе эти инвестиции были равноценными, так как в обоих случаях они направлялись в отрасли, где при ограниченном предложении наблюдался ажиотажный спрос. В случае с сырьем его порождал Китай, а частоты были остро востребованы для работы порожденных эрой информатики и быстро набиравших популярность мобильных устройств вроде смартфонов и ай-Падов.

Надо заметить, что оба эти направления инвестиций отличаются высокой волатильностью. Цены на сырье могут очень сильно колебаться, а покупка спутниковых частот, согласно устоявшемуся мнению, - это вообще игра для людей, чья терпимость к риску так же высока, как у стародавних техасских биржевых спекулянтов. Попытки построить успешный спутниковый бизнес разорили уже многих. С треском провалился даже проект такой солидной фирмы, как «Моторола», «утопившей» более пяти миллиардов долларов из-за неудачной попытки поставить на ноги компанию Iridium, которая в итоге в 1999-м году подала заявление о банкротстве. «Любой человек приходит в восторг при виде спутника, - говорит Тим Фаррар, аналитик долговременных проектов, о новичках, желающих войти в этот бизнес. – Большинство из тех, кто уже работает в этой сфере, говорят о таких: «О, вон еще один бедолага!»»

Космический полет инвестиционной фантазии сильно испугал осторожных клиентов

Однако именно непредсказуемость спутниковой отрасли объясняет тот факт, что там все еще сохраняются возможности для приобретения частот по доступной цене путем вложения денег в компании, стоящие на грани разорения. В 2004-м Фальконе начал покупать акции телекоммуникационной фирмы SkyTerra по цене примерно 40 долларов и больше, а в конце 2008-го фонд Harbinger предоставил SkyTerra займ в размере около пятисот миллионов долларов. В итоге к 2009-му году Harbinger владел примерно 70-ю процентами этой компании. В то время, как другие хедж-фонды только пытались совершать похожие сделки на рынке спутниковых технологий, Фальконе зашел в эту отрасль уже намного дальше, чем кто-либо еще. «Я знаю многих, кто входит [на рынок космической связи], но не многих, кто входит полностью», - комментирует этот факт специалист по спутниковой индустрии. Увы, к концу 2008-го года цены на акции СкайТерры обрушились ниже пяти долларов. И поскольку ситуация в мировой экономике катилась к панике, увлекая в пучину краха и финансовую отрасль, товарно-сырьевые рынки, уже приблизившиеся к краю «пропасти», тоже устремились вниз.

Фальконе утверждает, что никогда не рассчитывал на то, что купленные им активы резко вырастут в цене. Он действовал с прицелом на долгосрочную перспективу, и, по его мнению, несмотря на огромный размер его позиций, инвестиции не были рискованными, потому что он «сделал свое домашнее задание». Чего он не предусмотрел, - так это желания инвесторов извлечь свои деньги из его фонда: «Мы были жертвами нашего собственного успеха», - говорит он, имея в виду то, что благодаря высоким показателям Harbinger привлек весомую часть общих портфелей, имевшихся в распоряжении многих инвесторов, и теперь они хотели сократить размер своих вложений. И по мере того, как ситуация в мировой экономике становилась все страшнее, многие клиенты все сильнее хотели забрать из фонда свои деньги. Даже в течение первой половины 2008-го, когда Harbinger все еще работал с потрясающей эффективностью, инвесторы, по словам Фальконе, запросили на вывод около семи миллиардов долларов. А к концу 2008-го они хотели забрать уже примерно 9,5 миллиардов.

Он был потрясен и еще долго потом пребывал в шоке. «Мне трудно представить, что в другом фонде был такой уровень выплат – и основную массу заявок подали до того, как рынок развалился, - говорит он. – Как вам управлять деньгами при всем этом? Вам приходится продавать». Многие из товарных инвестиций, которые он был вынужден сбросить по низким ценам, чтобы вернуть вкладчикам их деньги, впоследствии резко взлетели в стоимости. «Если я и сделал одну ошибку, и я сделал больше, чем одну, это было упущение в моем мыслительном процессе точных сроков», - говорит он, имея в виду, что клиенты могли потребовать выплаты денег в течение девяноста дней, а он планировал свои инвестиции на гораздо большие промежутки времени. Поначалу он возвращал деньги. Фальконе считает, что «запор», который он спустя время установил на фонд, спас его инвесторам огромные средства благодаря предотвращению принудительной ликвидации открытых позиций.


Перестал учитывать все риски и направил инвестиции в невыгодный бизнес

В его карьере были и другие зигзаги неудачи, включая тот, который Фальконе называет «худшим днем своей жизни». Приближаясь к бедственному падению 2008-го года, он имел огромную короткую позицию – одну из наибольших коротких позиций, которые могут вспомнить на Уолл-стрит – в большом банке Wachovia, который накопил массивный объем субстандартных ипотечных кредитов. Он был прав – в теории. Однако когда Великобритания и США временно запретили шортить некоторые финансовые акции, их стоимость «выстрелила» в Wachovia с девяти долларов до восемнадцати. Фальконе пришлось частично закрыть свою позицию, и по его словам, он потерял миллиард долларов – всего за один день. «Я подумал, что добывать газ в Чизолме было бы не так и плохо!» - вспоминает он. Правда, в конечном итоге ему все же удалось заработать деньги в «Вачовии», однако намного меньше, чем он должен был получить, если бы в его грандиозные планы не вмешались регуляторы.

Но это еще не вся история. В кругах инвесторов сложилось мнение, что "юноша из Чизолма" стал несколько беззаботно распоряжаться деньгами других людей после того, как сколотил собственное состояние, и что он перестал «выполнять свое домашнее задание» так же тщательно, как это делал в прежние годы. Хотя Фальконе и считает, что его отличает независимый подход к принятию управленческих решений, он все же стал опираться на чужие идеи, когда доверенная ему для инвестиций сумма достигла 26 миллиардов долларов. «Пока он держится собственной тактики, он бесподобен, - говорит хорошо знающий его человек. – Когда он просит совета у других, он ужасен». Некоторые из его инвестиций, - такие, как в сеть фитнесс-центров Bally’s, - кончились банкротством; другие, вроде его набега в хоккейном стиле на газету The New York Times, стали громкими провалами.

Появление у Фальконе интереса к СМИ вернуло его имя на страницы газет, и о нем вспомнила широкая публика, которая все еще считала Филиппа инвестиционным богом. В конце 2007-го Harbinger, работавший в партнерстве с хедж-фондом Firebrand Partners, управлявшимся профессором по маркетингу из Нью-Йоркского университета Скоттом Галловеем, начал покупать акции New York Times Company. В итоге к весне Harbinger успел потратить 500 миллионов долларов на приобретение почти 20-процентной доли в этой компании и получил два места в ее правлении.

Массовое бегство доверителей

Между тем, показатели прибыли «Харбинджера» ухудшались, и инвесторы все чаще требовали вернуть им деньги, поэтому Фальконе приходилось продавать все больше и больше активов. Правда, установленный им на фонд «запор» и "пришитый" к нему «боковой карман» не позволяли вкладчикам забрать все их деньги сразу. Инвестиции, которые он не мог быстро конвертировать назад в деньги по той причине, что средства были вложены в частные компании или потому, что его позиции были столь огромными, что составляли все больший процент от остававшихся у него активов, наводили на мысль о выходе из его фонда все новых и новых клиентов. Некоторые из них, которые вообще не могли понять избранную Филиппом тактику инвестирования, были уже вне себя от злобы. Ситуацию ухудшало и то, что Фальконе при всем этом вел роскошный образ жизни на деньги, заработанные им в 2007-м, не желая в чем-то себя ограничивать даже несмотря на стремительно таявшие доходы его доверителей.

Из его фонда захотели тогда выйти даже некоторые из самых стойких его поклонников. По словам одного из таких инвесторов, запросивших назад свои деньги, «есть управляющие, которые – абсолютная дрянь. Фальконе не такой. В конце дня он мне понравился». Однако он добавил, что «наше инвестирование сводилось к одной большой ставке», имея в виду спутниковый бизнес. Была эта ставка верной или ошибочной уже не имело никакого значения, так как многие инвесторы хедж-фондов сами управляют чужими деньгами и потому просто не могут себе позволить поставить их все на «красное».


Некоторые любители делать долгосрочные прогнозы считают, что карьера Фальконе как управляющего хедж-фондом продолжаться не будет, и он ограничится инвестированием собственных денег, - тем более, что и сам Филипп не имеет однозначной уверенности в том, что хочет и дальше быть менеджером хедж-фонда. Можно сказать, что он пытается создать нечто вроде инвестиционной фирмы Уоррена Баффета Berkshire Hathaway на основе публично торгуемой компании Harbinger Group Inc., – она входит в листинг Нью-Йоркской фондовой биржи, что означает возможность купить ее акции, - которую он хочет использовать как платформу для долгосрочного инвестирования. «Я уже стою. Мне 48 лет. Это даже не второй период моей карьеры, а первый период был довольно удачным», - комментировал Фальконе обрушившиеся на его бизнес проблемы и свои планы на будущее.

Новая беспроводная связь могла заглушить сигналы в сети GPS

Однако вопрос, восстанавливающий или окончательно разрушающий репутацию Фальконе – он всего лишь парень, который все «ставит на красное» или действительно гений бизнеса и провидец – все еще требует взвешенного решения. В 2010 году он закончил выкуп SkyTerra и переименовал ее в LightSquared. Фальконе пообещал создать сеть для обслуживания ста миллионов человек к концу 2012 года. Его фонды инвестировали в эту затею около трех миллиардов долларов, и, по его утверждениям, он привлек еще 1,75 миллиардов у сторонних инвесторов. Можно только позавидовать его оптимизму, так как он твердо верил в успех этого начинания. «Я думаю, это будет для меня серьезней, чем сабпрайм», - говорил он, предвкушая суперприбыли от амбициозного проекта на рынке телекоммуникаций. Его компания Lightsquared имела в своих планах вложить миллиарды долларов в строительство спутниковой передающей сети, которая будет поддерживать широкополосную беспроводную связь в формате 4G и конкурировать с компаниями AT&T и Verizon Wireless.

Однако пользователи системы глобального позиционирования начали делиться своими опасениями по поводу того, что спутниковые частоты LightSquared, примыкавшие к частотам GPS, при содействии входившей в проект Фальконе наземной передающей сети будут создавать помехи для всех видов устройств, работающих в формате GPS, - от систем слежения за детьми и питомцами до навигационных систем для военных действий и авиационной безопасности. 15-го февраля 2012-го года Федеральная комиссия по связи отменила выданное в 2011-м году условное одобрение дальнейшего развития сети LightSquared, заявив, что она будет создавать помехи сигналам GPS. Невзирая на шедшие с кредиторами компании переговоры 14-го мая 2012-го года LightSquared подала заявление о банкротстве. Рассмотренный в суде план реорганизации этой компании позволяет инвесторам Fortress Investment Group LLC, Centerbridge Partners и прочим получить над ней контроль. При этом Фальконе и Harbinger сохранят 44% акций компании с сокращенными исполнительными полномочиями. Light Squared была вынуждена начать процедуру банкротства после того, как федеральные регуляторы отказались одобрить планы по созданию беспроводной сети, предназначенной для обеспечения дешевой мобильной связи для миллионов пользователей в США.

Сомнительные операции с ценными бумагами и солидное "выходное пособие"

27-го июня 2012 года американская Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) выдвинула против Фальконе и Harbinger Capital Partners обвинения в мошенничестве с ценными бумагами, утверждая, что Фальконе использовал активы фонда в размере 113,2 миллионов долларов, чтобы заплатить свои налоги, произвел незаконное «короткое сжатие», чтобы манипулировать ценами на облигации, тайно отдавал предпочтение определенным клиентам за счет других, и что Harbinger незаконно купил публично размещенные долевые ценные бумаги после того, как продал в короткой позиции те же бумаги в течение некоторого периода времени. SEC и Фальконе пришли к соглашению, согласно которому он и Harbinger признавали нарушение закона. Таким образом, в рамках урегулирования противоречий с SEC состоялся уникальный прецедент признания ответчиком своего правонарушения. По достигнутому с Комиссией соглашению, чтобы снять обвинения, Фальконе должен был заплатить 11,5 миллионов долларов собственных денег. Ему также предписывалось вернуть 6,5 миллионов долларов незаконной прибыли, заплатить 1,01 миллион долларов в качестве процентов за период до вынесения судебного решения и 4 миллиона долларов в качестве гражданско-правовых штрафов, а также запрещалось работать в сфере спекуляций с ценными бумагами в течение пяти лет. Фальконе признал, что манипулировал ценами облигаций MAAX Holdings, - канадского производителя оборудования для ванных комнат, - путем скупки всех непогашенных облигаций, требования от Goldman Sachs урегулировать все непогашенные сделки MAAX и поставить облигации, которые эта инвестиционно-банковская фирма брала взаймы. При этом Фальконе отлично знал, что Голдман Сакс не мог поставить облигации, ибо все они были в инвестиционном обороте фонда Harbinger.

25-го ноября 2014-го года Harbinger Group объявила, что Фальконе уйдет с поста главного исполнительного директора и председателя правления, которое возглавит независимый директор Джозеф Стейнберг. Соглашением об увольнении предусматривалось, что Фальконе получит 40,3 миллионов долларов, включая 20,5 миллионов разового платежа, 16,5 миллионов бонуса за 2014 год и 3,3 миллиона пропорционального бонуса за 2015-й финансовый год. Сегодня Филипп Фальконе, дерзкий 53-летний хедж-фондовый титан, имевший под своим управлением 26 миллиардов долларов до того, как сделал ошибку и вступил в противоречия с регуляторами, продолжает действовать, желая вернуться в мир больших денег. Теперь его инвестиционной платформой является публично торгуемая компания HC2 Holdings, активы которой составляют восемьсот миллионов долларов. Этот проект позволяет ему сохранять активность во время действия нормативного запрета, оградившего Фальконе от бизнеса в сфере ценных бумаг и консультаций по инвестициям до 2018 года, так как регуляторы оставили ему возможность руководить публичной компанией, которая вместо того, чтобы управлять фондом, торгующим акциями и облигациями, занимается скупкой целых предприятий.

Таким образом, хотя Филипп Фальконе пока что не может работать на Уолл-стрит, у него нет серьезных причин для расстройства. Скрасить время запрета на спекуляции ценными бумагами ему поможет семья – красавица-жена и светская львица Лиза Мария, успевшая попробовать свои силы в сочинении романа и продюсировании кинофильмов, и двойняшки-дочери Лилиана и Каролина. Как известно, западные богачи придают семье огромное значение, видя в ней главный залог своего успеха. Ну а уж с этим хоть и не финансовым, но самым важным «активом» у Филиппа Фальконе все в полном порядке, так что мир еще может не раз услышать о его захватывающе рискованных сделках, умопомрачительных по величине позициях, стремительных «хоккейных» прорывах в капитал известных компаний, амбициозных глобальных проектах и, конечно же, «космических» по размеру доходах.

«Я люблю делать мои собственные ошибки»

Все-таки с LightSquared история вышла довольно темная, наверное лет через пять после ухода из Белого дома некоторых политиков появится много новой интересной информации про то, как этой фирме разрешили работать, а потом запретили.

Вот еще два полезных ролика: Фальконе говорит про свою работу и его жена - про инвестиции в кинобизнес.

YouTube YouTube
добавлено через 4 минуты
https://www.youtube.com/watch?v=0vwnmgsxBhU#t=93.912333