Инакомыслящий инвестор (Майкл Стейнхардт)

Расхожее выражение «деньги – это кровь экономики» можно продолжить утверждением «…а торговля – ее сердце». Именно на рынок стекаются изготовленные в разных местах товары, и именно с рынка деньги расходятся в самые удаленные уголки страны и мира, чтобы включиться там в новый производственный цикл. Неудивительно, что в некоторых восточных и азиатских государствах, имеющих многовековую традицию торговли, она прочно вошла в национальную культуру и стала неотъемлемой частью народного сознания. Например, само название столицы солнечного Таджикистана регулярно напоминает его жителю, что пришло время что-нибудь купить или продать, ведь «Душанбе» - это не что иное, как «понедельник», - то есть базарный день в кишлаке, который еще не так давно располагался на месте этого мегаполиса.

Правда, за тысячи лет развития торговых отношений людям не удалось во всей полноте постичь законы, управляющие спросом и предложением, формированием покупательских предпочтений и ценообразованием. Некоторые многоопытные торговцы даже приходят к выводу, что таких законов просто не существует, поскольку экономика – далеко не точная наука, и потому поиски универсальных рецептов удачи в этом деле изначально обречены на провал. Ведь деловые схемы, которые приносили немалую прибыль вчера, могут вообще ничего не дать сегодня и в пух и прах разорить завтра. Подобные умозаключения идут в разрез со многими господствующими экономическими теориями и потому их принято называть «ересью». Типичным представителем «еретиков», отрицающих существование в торговле каких бы то ни было предсказуемых тенденций, является знаменитый трейдер Майкл Стейнхардт, чей трудовой стаж на бирже насчитывает три десятилетия. Возможно, оригинальное видение рынка сформировалось у него по той причине, что в торговлю он пришел довольно-таки необычным путем.

Выходец из гангстерской семьи

Родился Майкл в нью-йоркском районе Бруклин в 1940 году. Его родители разошлись, когда ему еще не было года, и мальчику пришлось довольствоваться обществом отца – Сола Фрэнка, в криминальных кругах более известного по кличке «Рыжий МакГи». Он водил дружбу с предводителями банд, занимавшихся нелегальной продажей алкоголя и содержанием игорного бизнеса - в частности, Джимом Айелло Трехпалым, Джо Анастейша и Мейером Лански. Свой хлеб насущный папаша добывал скупкой и дальнейшей реализацией краденых ювелирных изделий. Когда в 1958 году длинная рука правосудия дотянулась-таки до Рыжего МакГи, то его приговорили сразу к двум тюремным срокам в даннеморской тюрьме, режим содержания в которой был чуть ли не самым строгим во всей Америке. В своих мемуарах Стейнхардт не скрывает, что образование в престижной Уортонской бизнес-школе он получал на деньги, добытые отцом с помощью преступных махинаций с драгоценностями. При всем этом Майкл настаивает на том, что считает своего отца невиновным и подчеркивает, что сам никогда ничем подобным не занимался. От своих работодателей с Уолл-стрит Стейнхардт тщательно скрывал род занятий своего папы, поскольку разоблачение грозило ему бескомпромиссным запретом на торговлю в любой форме.

Будучи страстным игроком, Рыжий МакГи без лишних колебаний спускал свои преступные капиталы в картежных поединках. Порой ему удавалось снимать в них большой куш, и как раз с одного из таких баснословных выигрышей и началась биржевая карьера юного Майкла. В честь Бар-мицвы, то есть вступления в совершеннолетний возраст, который у еврейских мальчиков приходится на 13-й день рождения, добрый папа вручил Майклу двести акций, выигранных в карты у одного из знакомых. Проявив любопытство, подросток обнаружил, что стоимость подаренных ему акций фирм Columbia Gas System и Penn-Dixie Cement составляла примерно пять тысяч долларов. Неудивительно, что с этого момента он только и думал, что про котировки, сделки, прибыли и убытки. В те годы Майкла-подростка можно было нередко увидеть в брокерской компании, где он внимательно отслеживал цифры на ленте, выходившей из котировочного аппарата. Неравнодушный к деньгам отец всячески поощрял интерес сына к фондовому рынку и частенько снабжал его круглыми суммами для приобретения новых ценных бумаг. Порой в полученных от папы конвертах Майкл обнаруживал по десять тысяч долларов, что в ту пору было просто несметным богатством.

Характер перенял у отца

Нажитые преступным путем деньги отца легли в основу дальнейшего бизнеса Стейнхардта, когда он основал свой собственный фонд. Правда, отношения с папой у него были натянутыми, так как тот никогда не был доволен сыном даже видя его коммерческие успехи. И без того зыбкую семейную связь подрывал непредсказуемый и вспыльчивый характер Сола Фрэнка, и Майкл наотрез отказался взять отца компаньоном в свой инвестиционный бизнес. Увы, даже долгие и последовательные попытки удержать на расстоянии то зло, что нес в себе отец, не помогли Стейнхардту-младшему целиком и полностью от него избавиться. «Дьявол» переселился в него самого, и в своей компании он зарекомендовал себя как деспотичный начальник, который заходит в офис, пиная дверь ногой, а потом истошно кричит на подчиненных. Правда, в свободное от работы время он ведет себя диаметрально противоположно, и те, кому довелось общаться с ним после окончания торгов, описывают его как мягкого, доброго, улыбчивого человека, не упускающего возможность вставить в свою речь несколько слов на идише. Будучи в хорошем настроении, он устраивает своим коллегам довольно жестокие розыгрыши, представляясь по телефону агентом службы IRS, следящей за внутренними доходами, а также отдавая нечленораздельные распоряжения о приобретении акций.

Карьера Стейнхардта развивалась довольно стремительно. По окончании колледжа он отслужил в армии и получил место финансового аналитика в фонде Calvin Bullock, позже он устроился в брокерский дом Loeb, Rhodes & Co. В 1967 году вместе с двумя многообещающими менеджерами он основал инвестиционный фонд «Стейнхардт, Файн и Берковиц». В первый же год деятельности он смог получить почти сто процентов прибыли, так как, не имея вкладчиков и не будучи связан обязательствами, проводил довольно рискованные операции. В 1979 году Файн и Берковиц покинули эту фирму, после чего она стала называться «Стейнхардт Партнерс». Надо заметить, что Майкл вовремя включился в инвестиционный процесс, так как на исходе шестидесятых годов рынок находился на уверенном подъеме, и в 1968-м индекс Доу Джонса вырос сразу на двадцать процентов. Особое значение молодой финансист придавал аналитической работе. Долгие и кропотливые исследования рынка позволяли его фирме своевременно и правильно угадывать нарастающие тенденции, чтобы приспособить к ним текущую деловую политику.

Однако, не умом единым постигал Стейнхардт премудрости рыночных колебаний, но и перенятой от папаши хитростью. Информационным агентствам, которые сообщали компаниям с Уолл-стрит сведения о котировках, он платил 35 миллионов долларов в год, чтобы получать эти важные новости на пару секунд раньше, чем прочие фирмы. Столь неординарный подход к торговле, а также серьезнейшее отношение к аналитической работе, на оплату которой Стейнхардт регулярно выделял поощрительные вознаграждения, позволили его фонду на протяжении тридцати лет получать среднегодовую прибыль размером около 25 процентов. За первые десять лет работы ему удалось сколотить личное состояние размером в семь миллионов долларов, а к середине восьмидесятых годов капитал управлявшихся им четырех компаний достиг ста миллионов долларов. По его подсчетам, каждый доллар, вложенный в его фирму в 1967 году, ко дню ее ликвидации в 1995 году вырос бы до 481 доллара.

Высокие взлеты и глубокие провалы

Помимо планомерного прироста капитала в карьере Стейнхардта был и целый ряд очень удачных сделок, резко поднимавших его доходы. Например, в 1981 году, заинтересовавшись американскими облигациями, он открыл по ним длинную позицию на 250 миллионов долларов, и, потеряв поначалу на них 10 миллионов, в конце концов вышел из этой рискованной сделки с прибылью в 40 миллионов. Двумя годами позже его внимание привлекла компания IBM, и открыв позицию при цене 117 долларов за одну ее акцию, он продал весь пакет, когда цена достигла 132 долларов. Сразу после этого он открыл короткую позицию на 250 тысяч тех же самых акций, и снова не прогадал. Еще одной успешно реализованной схемой стала игра в 1985 году с ценными бумагами компании Montedison Italian, которые его фонду удалось «разогреть» с цены в полдоллара до трех долларов, что и составило львиную долю годовой прибыли его фонда.

Случались в истории Steinhardt Partners и крупные неприятности. В девяностых было начато следствие по поводу операций фонда с гособлигациями, проведенных в восьмидесятых годах. Американская комиссия по ценным бумагам обвинила компанию в недобросовестном влиянии на рынок, принесшем ей прибыль в шестьсот миллионов долларов. Стейнхардт предпочел замять это дело, заплатив семьдесят миллионов долларов, чтобы спор был решен во внесудебном порядке, при этом три четверти штрафа он погасил своими собственными деньгами. Еще одним провалом стала попытка заработать на инвестициях за пределами США. В середине девяностых Стейнхардт неосмотрительно вложил пять миллиардов долларов в европейские облигации, и они обесценились. Этот эксперимент обошелся фонду в полмиллиарда долларов и принес почти тридцать процентов убытков по итогам года. И хотя Стейнхардту удалось довольно быстро вернуть потерянное на последовавшем восходящем тренде, его инвестиционный пыл охладел, и он даже пришел к выводу, что больше не мог ориентироваться на рынке, в развитии которого активно участвовал в шестидесятых.

В 95-м он закрыл компанию Steinhardt Partners, ушел на заслуженный отдых и занялся бурной общественной деятельностью и благотворительностью. Правда, лет через десять он снова ощутил желание заняться знакомым делом и стал консультировать по вопросам инвестиций фирму Index Development Partners. При его содействии управлявшийся этим фондом капитал достиг четырех миллиардов долларов, а рост его доходов составил 10 процентов в месяц. Новые рыночные времена огорчают Майкла не только сильно изменившейся конъюнктурой, но и нововведениями в системе вознаграждения инвестиционных банкиров. Он считает, что их зарплата стала сегодня непомерно высокой, что вызвало к инвестфондам нездоровый интерес «людей с улицы», берущихся управлять капиталами без какой-либо подготовки и тем самым ставящих под удар сбережения своих вкладчиков. Собственные деньги Стейнхардт по-прежнему держит в хедж-фондах, но лишь в тех из них, которые управляются его бывшими коллегами. Эти инвестиции приносят ему до 20 процентов годового дохода.

К прибыли - на всех парусах

Одной из составляющих достигнутого Стейнхардтом успеха является использование им широчайшего спектра финансовых инструментов. Например, он брался и за долгосрочные инвестиции, и занимался торговлей ради получения быстрой прибыли, которую благополучно извлекал как из падения акций, так и из их роста. Исходя из текущей конъюнктуры он забирал средства из одного проекта и вкладывал их в другой, если видел, что это могло увеличить отдачу от инвестиций. Другим компонентом успеха фонда "Steinhardt Partners" была хорошая работа множества занятых в нем аналитиков и трейдеров. На трудовые подвиги их вдохновлял сам Стейнхардт, который внимательно изучал портфель фирмы по многу раз за день. Его трейдеры располагали определенной свободой для маневра, однако в тех случаях, когда Майкл не понимал смысла предложенных ими сделок, он требовал обосновать этот выбор. И если трейдеру не удавалось убедить строгого шефа в своей правоте, тот закрывал позицию.

Такая придирчивость и тщательность в управлении портфельными средствами принесла Стейнхардту славу очень щепетильного финансиста. Действительно, многим работавшим у него трейдерам не понравилась его диктаторская политика, поэтому они увольнялись из его фонда один за другим. Свою приверженность «недемократичной» форме правления Майкл выразил и в оформлении собственного рабочего места. Его письменный стол был очень похож на носовую часть корабля, за что Стейнхардта даже прозвали «Капитаном Ахабом», а слово капитана, как известно, на судне – закон. Правда, нельзя сказать, что такая жесткость и вызванная ею кадровая текучка пошли фонду во вред, поскольку трейдеров, как и спортсменов, нужно постоянно держать в хорошей форме, чтобы они добились высоких результатов.

Отработав много лет в торговле, Стейнхардт пришел к выводу, что он далеко не всегда был трейдером как таковым и может так называться лишь потому, что часто заключал сделки. По его мнению, он может с полным правом называться и инвестором, так как основную часть его деятельности составляли операции, рассчитанные на долгосрочную перспективу. Он утверждает, что между инвестированием и торговлей есть большая разница. Ведь трейдер может заработать как на росте, так и на падении акций. Инвестор же, которому доверено управление портфелем взаимного фонда, всегда ждет от рынка только роста котировок, а при слабой конъюнктуре будет вынужден сокращать свои вложения. Еще одно различие между ними заключается в том, что трейдера интересует главным образом движение цен, а инвестор гораздо больше думает о качестве приобретаемых им бумаг.

Не стоит верить мнению большинства

Свой собственный торговый стиль Майкл считает довольно необычным, так как он в своей деятельности исходит из нестандартной точки зрения на рынок. При этом он упрямо держится своего взгляда вплоть до тех пор, пока не обнаруживает серьезные противоречия с реальностью. Типичным примером такого подхода он считает короткую позицию своего фонда по фармацевтической компании "Genentech", которая регулярно приносила ему большие убытки. Стейнхардт не закрывал ее, так как имел собственный взгляд на перспективы выпускавшегося этой компанией препарата "ТРА", предназначенного для рассасывания тромбов. Он полагал, что через пару лет это лекарство будет вытеснено с прилавков более действенными и дешевыми снадобьями, а фирма-производитель как раз делала решающую ставку на рост продаж "ТРА". Большинство биржевиков твердо верило в хорошие перспективы "Genentech" в области биологических технологий, однако ее акции стремительно теряли в стоимости, и скептически настроенный Стейнхардт упрямо играл на понижение. «До тех пор пока я смотрю на это иначе, я буду сохранять короткую позицию», - объяснял он свою необычную тактику.

По его мнению, биржевая игра во многом основана на стереотипах и закоснелых схемах, которые он на корню отвергает. Например, практически все трейдеры уверены в том, что нет смысла играть на понижение, пока акция не пройдет пик своего подъема и не начнет дешеветь. Другими словами, привыкшие идти по давно проложенным путям торговцы не начнут играть на понижение акции, пока в ее котировках еще не проявились скрытые проблемы фирмы. Стейнхардт признает, что в таком подходе есть немалый смысл, но сам он никогда не действовал подобным образом. «Мое неизменное мнение таково: чтобы заработать на рынках, нужно быть готовым взглянуть в лицо опасности», - говорит он. Вот почему он всегда играл на понижение акций, котировки которых стабильно покоряли одну «горную вершину» за другой и потому вызывали бурный восторг у многих институциональных инвесторов. Для него стало правилом «слишком» рано вступать в игру на понижение, и потому он полностью готов к потерям, которые поначалу принесут ему короткие позиции. Конечно, эта тактика таит немалую опасность серьезно просчитаться, но Стейнхардт не боится понести убытки. «А если ошибся, то, значит, ошибся», - говорит он по этому поводу. Правда, он твердо верит в свой фундаментальный прогноз и не корректирует его из-за мимолетных колебаний, которые идут в разрез с его теорией.

Вообще, Стейнхардт не склонен постоянно держаться одной и той же торговой стратегии. Его подход отличается отсутствием каких бы то ни было раз и навсегда закрепленных правил. В частности, он не размещает защитные стоп-приказы, не следует какой-либо четкой философии торговли при росте или падении котировок, не интересуется резкими всплесками и провалами и даже не следит за графиками. «Они сбивают меня с толку», «мне все графики кажутся одинаковыми», - утверждает он. Майклу вполне хватает выводов, которые он делает, внимательно отслеживая акции, и Стейнхардт может даже похвастать обостренной интуицией, верно указывающей начало восходящих тенденций или вхождения котировок в определенные диапазоны. Причины даже резкого роста акций его совершенно не интересуют, как и всевозможные подстраховки вроде стоп-приказов или ограничительных ориентиров для выхода из сделки. «Просто я мыслю в иных терминах», - поясняет он.

Начальник как индикатор проблем

В его практике нередко случались просчеты, и стоимость купленных им акций менялась вовсе не так, как он ожидал. Чтобы предотвратить большие потери, Стейнхардт не ленится изучать перспективы своего портфеля по шесть раз в день. В тех случаях, когда динамику «непослушной» акции отслеживал кто-то из его подчиненных, Майкл отправлялся прямиком к этому сотруднику, чтобы озадачить его вопросами вроде "Когда мы заполучим нечто такое, что удивит мир?", "Когда произойдет что-то такое, что успокоит опасения, будто эта компания дозрела до продажи контрольного пакета своих акций?" Таким образом, повышенный интерес Стейнхардта становился для его аналитиков показателем того, что портфель постигли какие-то неприятности. «Если какая-то позиция не в порядке, то я стану непрерывно ее отслеживать», - говорит он по этому поводу. Естественно, такая политика управления инвестициями ухудшала его отношения с персоналом фонда, так как он «вспоминал» про конкретного специалиста лишь в том случае, если тот начинал делать ошибки или если подконтрольные ему акции выходили из предсказанного им коридора котировок. В случае собственных просчетов Стейнхардт пытается взглянуть на неудачную сделку глазами своего контрпартнера. Например, если он приобретал акции «Техасо» по 52 доллара, и те вдруг падали до 50-ти, то это означало, что продавший их трейдер смотрел на перспективы бумаг вовсе не так, как Майкл. Это служило ему сигналом для поисков ответа на вопрос, какими именно были различия во взглядах на рынок. В итоге найти решение подобной задачи удавалось всегда, и оно бывало как очень простым, так и требующим долгих раздумий.

Его фонд назывался хеджевым, так как по манере ведения торгов он заметно отличался от обычного взаимного фонда. Это наименование было введено для того, чтобы утвердить определенное понимание рынка, которое исходило из невозможности точно спрогнозировать развитие событий на бирже акций. Согласно этой концепции, колебания котировок случались из-за множества причин, и получить из них итоговый вектор было практически нереально. При этом финансисты после долгих и тщательных исследований, как правило, могли прийти к выводу о том, что некоторые компании находились на подъеме, а другие переживали далеко не лучшие времена. Это позволяло гармонично уравновесить длинные позиции по сильным акциям короткими позициями по слабым, чем предотвратить опасность понести убытки. «То есть концепция хеджевого фонда полностью опирается на способность правильно выбирать акции», - поясняет Стейнхардт. По его мнению, спустя некоторое время после изобретения понятия "хеджевый фонд" оно лишилось своего первоначального смысла. Фактически этим термином начали именовать структуру, в которой ведущий партнер имел долю от доходов фонда, а стоящие ниже него в иерархии менеджеры получали процент лишь от управлявшихся ими денег. Самым важным моментом в данном случае является тот факт, что хеджевый финансист имеет намного больше свободы для маневра, чем обычный торговый менеджер, что дает возможность извлекать прибыль как из падения акций, так и из их роста, а также открывает дорогу к использованию фьючерсов, опционов и ряда прочих инвестиционных инструментов.

Раньше зарабатывать на бирже было намного легче

По мнению Стейнхардта, открываемые хеджевыми фондами деловые перспективы привлекли к ним в шестидесятые годы очень много энтузиастов, горевших желанием начать свой бизнес, осуществить которое другими способами не представлялось возможным. «Это были времена великих, легендарных акций. Гигантский рост множества акций был тогда не в диковинку», - с удовольствием вспоминает Стейнхардт. При всем этом, по его словам, в действительности новоявленные финансисты хеджированием не занимались, а просто хотели иметь большую свободу для игры на повышение сразу по широкому спектру ценных бумаг. Имея возможность играть также и на понижение, они предпочитали этого не делать.

«Оглядываясь на прошедшие двадцать с лишним лет, я не вижу какого-либо набора рецептов успешной работы на рынке», - говорит Стейнхардт. В какие-то годы его фонд процветал, оперируя множеством верно выбранных для игры на повышение акций. В другие годы ему удавалось отлично зарабатывать на точном угадывании динамики котировок. В отдельные промежутки времени его компания получала прибыль главным образом от сделок с облигациями. По его мнению, это позволяет заключить, что в распоряжении финансиста нет какой бы то ни было стабильной схемы получения доходов. Сам он стал трейдером, практически не располагая для этого необходимыми навыками. С легкой ностальгией Стейнхардт вспоминает, что на заре его карьеры институциональными трейдерами были простые бруклинские парни. Они с трудом соединяли слова в предложения, зарабатывали сущие копейки и легко шли на отчаянный риск. «Поэтому для меня начать торговлю было все равно, что отобрать конфету у ребенка».

Спустя двадцать лет торговые отделы биржевых компаний превратились в мощнейшие аналитические службы, в работе которых не было ничего общего с тем, что он застал в начале карьеры. Из своей давней практики Стейнхардт даже припомнил случай, когда какой-то трейдер, продавая семьсот тысяч акций одной компании, даже не потрудился взглянуть на табло с котировками. Предприимчивый молодой Майкл поспешил их купить и сразу же продал немного подороже. Это позволило ему заработать полмиллиона за 12 секунд, причем, будь у него втрое больше этих акций, по назначенной им цене он продал бы и их тоже. Естественно, такие сделки способны разжечь безумную жажду наживы даже в самом опытном трейдере, и, хотя Стейнхардт в общем и целом осуждает проявление таких слабостей, он признается, что неизбежно присутствующий в торговле элемент азарта его привлекает. По его мнению, талант лихо «снимать прибыль» на бирже он унаследовал от своего отца, всю жизнь игравшего в карты на деньги.

"Удача в торговле - это специфический баланс между твердостью в реализации своих замыслов и готовностью признавать совершенные ошибки. Нужно верить в лучшее, но и не забывать, что во многих случаях вы будете не правы."