Казус Чайки: как быть со всероссийской Кущевкой

В современной России хорошим тоном считается ссылаться на дедов, которые воевали, – сошлемся и мы. Сейчас уместно вспомнить ту самую антинемецкую статью Ильи Эренбурга, опубликованную за месяц до победы и стоившую Эренбургу карьеры главного советского военного колумниста. «Товарищ Эренбург упрощает» – это все помнят, но что именно он упрощал, стоит напомнить:

«Теперь немцы не смеют мечтать о повторении 1918 года. И 1918 год не повторится. Тогда во главе Германии стояли политики, пусть тупые, генералы, пусть битые, дипломаты, пусть слабые. Теперь во главе Германии стоят гангстеры, теплая компания уголовников. И видные бандиты не думают о судьбе мелких воришек, которые их окружают, бандиты заняты не будущим Германии, а поддельными паспортами. Им не до переговоров и переворотов: они отращивают бороды и красят шевелюру. Иностранная печать добрый год обсуждала термин “безоговорочной капитуляции”. А вопрос не в том, захочет ли Германия капитулировать. Некому капитулировать. Германии нет: есть колоссальная шайка, которая разбегается, когда речь заходит об ответственности».

Ставить четкий знак равенства между страной, описанной в этом фрагменте, и нынешней Россией по многим причинам было бы дурновкусием, но что-то есть, что-то есть.

Леонид Волков, которого сейчас в Новосибирске судят по обвинению в препятствовании работе журналиста Lifenews, скорее в шутку, чем в расчете на полезный ответ спросил своих читателей в фейсбуке, как ему быть – обвинителем по этому делу выступает, как и положено, прокурор, то есть прямой подчиненный генерального прокурора Юрия Чайки, а у Волкова место работы – тот самый Фонд борьбы с коррупцией, который опубликовал материал о бизнесе детей и ближайших сотрудников Чайки. Налицо конфликт интересов, и по логике Волков должен требовать отвода, но требовать не у кого и нечего – в прокуратуре все подчиненные Чайки, кроме них там никого нет.

Антикоррупционные выступления Алексея Навального – этому жанру не один год, и даже лояльная аудитория примерно знает заранее, чего можно ожидать от очередного сенсационного расследования ФБК. У Имярека есть дом, дом записан на жену, жене принадлежит офшор, офшору принадлежит кол, на колу мочало и так далее – будучи повторенной бесконечное количество раз, эта формула уже мало кого трогает, и, наверное, пора смириться с консенсусом по поводу того, что да, мы понимаем, что никто из российского начальства не живет на одну зарплату, каждый в той или иной форме приворовывает, у каждого есть какой-нибудь дом если не в Лондоне, то в Ницце, а если не в Ницце, то в деревне Акулинино, а еще у всех есть дорогие автомобили, дорогие часы, дорогое все, и эта информация уже не кажется никому руководством к действию.

Любимый поэт постсоветской интеллигенции писал, что ворюги ему (точнее, его лирическому герою) милей, чем кровопийцы, ну и дальше уже аргументы на эту строчку нанизываются, как бусинки: прогоним этих, придут новые, будут воровать еще больше, а то и похуже, мы ведь знаем страну, в которой после изгнания любителей золотых батонов началась война, а мы же не хотим войны, да и вообще – двадцать лет назад у нас заказные убийства были в порядке вещей, на улицу страшно было выйти, а сейчас не страшно, сейчас только воруют, а пройдет еще двадцать лет, может, и воровать перестанут, надо только подождать – примерно так формулируется примирительная логика, сторонников которой в России сейчас, очевидно, больше, чем сторонников логики антикоррупционной. Что должен показать нам Навальный, чтобы эта примирительная логика пошатнулась? Навальный нашел что показать.

Лет пять назад был такой фильм: российская провинция, девяностые, бандит таскает знакомому старику в кочегарку трупы своих жертв, чтобы старик их сжигал. Старик контужен, ничего не помнит и почти ничего не соображает. Ему платят, он сжигает. С очередного трупа, с молодой женщины, как с Золушки, падает туфелька. Старик держит туфельку в руках, и его что-то смутно беспокоит. Зритель понимает, в чем дело, – в печи сгорает дочь старика, и эти туфли – сам старик в начале фильма их ей и подарил. Он вертит туфельку в руках, зритель затаил дыхание – вспомнит или не вспомнит. Старик вспомнил. Он берет ружье и идет мстить.

Российское общество – контуженый старик из того кино. Воровство, несменяемость власти, коррумпированные кланы, поделившие Россию на свои кормления, цинизм, полицейский террор, Чечня, дикая внешняя политика – давно уже ничто ни у кого не вызывает сильных эмоций. Ну да, живем как-то, все будет хорошо. По пальцам можно сосчитать сюжеты, которые заставили бы среднего россиянина замереть перед телевизором и сжать кулаки. Один из таких сюжетов – вот он. «Передавая нож из рук в руки, они по очереди методично наносили удары людям, предварительно уложив их в ряд. Главарь банды продолжал руководить резней, отдавая точные, краткие команды убийцам. Пока Алексеев, Карпенко, Рябцев расправлялись со взрослыми и 12-летним подростком, в ванной комнате Черных душил троих маленьких детей, заклеивая им скотчем рот и нос. Периодически убийца наносил малышам удары по голове, отчего дети теряли сознание. Когда со всеми было покончено, убийцы сложили тела в ряд, облили их горючим и подожгли. Уже уходя, убийцы заметили, что 11-месячная Амира Аметова подает признаки жизни. Крошечный ребенок отчаянно боролся за жизнь. Черных нанес девочке удар рукой по голове, приведя ее в бессознательное состояние, и оставил в очаге пожара».

Резня в Кущевской, беспрецедентно жестокое массовое убийство 2010 года и беспрецедентное уголовное дело, по мере расследования которого Россия узнавала, что массовое убийство было только эпизодом истории многолетнего царствования клана Цапков, подмявшего под себя в кубанской станице всю власть, включая полицейскую, весь бизнес, всех людей. Цапок и Цеповяз – эти необычные имена было легко запомнить, и когда сейчас мы видим эти имена в табличках ЕГРЮЛ рядом с Ольгой Лопатиной (бывшей, или, как настаивает Навальный, фиктивно разведенной женой заместителя Чайки), контуженый кочегар замирает у своей печки – как же так?

Совместный бизнес с кущевскими бандитами – трудно сказать, что еще могло бы стать сенсацией сопоставимой эмоциональной силы. На этом фоне повешенный директор пароходства в Сибири и тем более греческий отель Чайки-младшего выглядят скучными и неинтересными «часами Пескова». К часам мы привыкли, к греческим отелям тоже. Может быть, единственное, к чему мы не привыкли – к расстоянию в два рукопожатия между генеральным прокурором и теми, кто убивал одиннадцатимесячную девочку. Это шок, это страшно, такое не прощается.

Что же дальше? – самый очевидный вопрос и самый очевидный ответ: Ничего. У контуженого кочегара в кино было ружье, у сотен тысяч зрителей фильма «Чайка» на YouTube «ружья» нет. У них (у нас) нет возможности проголосовать за смену власти на выборах, потому что выборы проходят под контролем самой власти, нет возможности добиться от своих депутатов парламентского расследования, потому что своих депутатов ни у кого нет – никто не избран, все назначены Управлением внутренней политики Кремля еще на этапе утверждения предвыборных списков четырех системных партий. Добиться расследования бизнес-связей и конфликтов интересов генпрокурора никто не может, потому что механизмы, с помощью которых это можно было бы сделать, последовательно и успешно уничтожались властью на протяжении многих лет. Теоретически какое-то решение мог бы принять президент (и только он), но все, что мы знаем о российском президенте, указывает на то, что любое общественное давление он воспринимает как угрозу и принципиально не реагирует ни на какие публичные обвинения в адрес своих подчиненных. Кого накажут по итогам расследования ФБК – Чайку или самих людей из ФБК, – звучит издевательски, но это абсолютно резонный вопрос, причем наиболее вероятный ответ на него – не Чайка.

История про Чайку – она просто эмоционально сильная из-за Кущевской, а так-то нет оснований сомневаться, что в этой системе каждый сын построил себе что-нибудь дорогое в Греции, и у каждой жены в ЕГРЮЛе найдется партнер-кровопийца, и призраки повешенных пароходчиков ночуют как минимум во многих государственных и окологосударственных престижных офисах.

Нет никаких оснований полагать, будто кто-то в высшем руководстве России заинтересован в избавлении этой системы от криминальных черт. «Им не до переговоров и переворотов: они отращивают бороды и красят шевелюру», – очевидно, иначе все это закончиться не может, другое дело, что вопрос бород и шевелюр, с огромной вероятностью, встанет не при жизни нашего поколения. Что делать? Наверное, терпеть, больше нечего.


Источник